Хочу побоища!

Я выпил все свое пиво. Всю пятничную норму. Хмм…интересно…у кого еще так бывает? И мне, в эту святую пятницу, захотелось продолжения. А если совсем честно сказать - захотелось просто не быть одному. Я все равно еще долго не уснул бы. Понимаешь меня? Я попробую описать это состояние. Тебе уже хорошо. Алкоголь в твоей крови дал тебе порцию гормонов удовольствия. Но! Ты точно знаешь, что впереди одинокая суббота, в которой у тебя лишь один выбор: снова напиться или рисовать то, что не хочется. Вернее, того, кого не хочется. Совсем не хочется. И ты ищешь способ избежать этой делемы. Ты хочешь так дико угареть, чтоб день субботы стал беспробудной ночью. Сладким сном забвения. И на ум приходит одно местечко. Где не дорого наливают до утра. И ты вставляешь в уши музыку. И через 15 минут ты там. И ты поднимаешься по лестнице. На шестой этаж, которого нет в этом здании. Ты идешь на «Крышу». На пятом этаже ты заходишь в туалет, чтобы сбросить балласт на пустой желудок уже переработанного пива. Ты отливаешь и вынимаешь наушники из ушей. Еще нескольколько ступеней до двери, за которой грохочет музыка. Музыка, которую ты никогда не вспомнишь. Которую ты не станешь слушать нигде, кроме этого места. Музыку, до которой тебе нет дела. Ты пришел догнаться. А может, ты пришел, чтобы уйти с кем-то. С кем угодно. Женского пола. И вот ты у барной стойки. И тебя видят. Приветствут. Рукопожатия. Обьятия. Хлопки по плечу. Громкие слова – «Король пришел!», «Да здравствует Король!». Тебе льстит это. У тебя здесь скидка. И ты здесь чувствуешь себя моложе на 10 лет. Но тебе не дают выпить твой первый пластиковый стаканчик Виски с колой слова девушки стоящей рядом с тобой у стойки бара. Вернее ее реакция на тебя. Она знакомится с тобой и спрашивает: «а почему Король?». И ты отвечаешь, что это просто фамилия. И чувствуешь себя малек неловко. Ты берешь свой стакан и идешь в курилку. Здороваешься, говоришь, шутишь. С некоторыми в этой комнате. Заходит она. У нее дебильное имя, кстати. Пусть она будет Эс. И вы говорите. Ни о чем конкретном. Тебе это нравится и одновременно напрягает. Но ты сегодня добр и весел. И ты отчетливо понимаешь, что она тебе симпатична. Хотя бы своей увернностью . Но ты просто хочешь напиться в хлам. Это основная твоя задача. А эта девушка заствляет тебя думать. Именно это не дает тебе покоя. И ты ловишь первую возможность чтобы улизнуть от нее. От ее вопросов. От ее интереса к тебе. На танцпол. Каждый раз, когда она попадается тебе на глаза ты невольно ее оцениваешь. Ее фигуру, движения, жесты. Ты ищешь изъяны. Но даже ее уловки и провокации ради твоего внимания, не кажутся тебе банально нелепыми. И ты отдаешь себе отчет, что она тебе не безразлична. Больше чем кто-то, кого ты видел здесь раньше. И когда вы будто случайно сталкиваетесь то в одном, то в другом углу заведения, и вы говорите, тебя лишь одна мысль мучает: я слишком пьян для продуктивного общения с такой барышней.
Она здесь впервые. И ей нужно по малой нужде. И ты провожаешь ее на пятый этаж. Немного пошлых шуток с обеих сторон. Флирт. Немного слов «о себе» от каждого. Ты узнаешь, что она работала на телевидении. И она теперь знает что ты художник. У нее твоя визитка. Даже целых 11. И вовсе не потому что там разные картинки. Позже, вы играете в «дженгу» она интересуется висюльками на твоей левой руке. Ты молчишь в ответ. Нужно быть честным. Ты говоришь, что наблюдал за ней и что она интересна тебе, что она тебе нравится. Она говорит, что ценит откровенность, и что ты нравишься ей тоже. Ты отвечаешь, что рад этому. Но сегодня ты уже слишком пьян для разговоров и что сейчас ты просто уйдешь весельться до победного. Ты напоминаешь ей, что у нее есть номер твоего телефона, и что она может позвонить тебе позже. Она соглашается, и ты уходишь.
Потом, почему-то, ты напрочь забываешь о ней и зажигаешь с двумя телками. С одной из них целуешься. И ты просыпаешься вечером субботы.Ты мало что помнишь о пятнице. Все по плану. Но ты помнишь Эс. Но только эта Эс никогда тебе не позвонит. И у тебя нет ее цифр. А ты хотел нарисовать ее.

Разбуди меня посреди ночи и спроси сколько мне лет, я неколеблясь отвечу-23. И ни одна, даже самая крохотная мыщца, не сократится. Ни одна железа моего организма при этом предательски не выделит свой секрет. Я серьезно. Думаю, даже детектор лжи не среагировал бы на эту мою ложь, пока моё сознание не проснулось. А я ведь не просто на пару годиков омолодил себя, на целый десяток. Еще вчера тебе стукнуло 23. Ты вместе с самыми чекнутыми, но самыми близкими и любимыми людьми делишь эту радость. И праздник, если доверять памяти, по впечатлениям, словно Дедушка Мороз, наконец, прочел твое письмо и вручил тебе самый желанный подарок. Идеи, желания, цели. Пламенные речи, горящие глаза. Каждый тогда был королем мира. Каждый вот-вот коснется, вот-вот достигнет, еще немного и вскарабкается… Но вот ты проснулся. И тебе через пару месяцев 34. И ты больше не бессмертный супергерой. Дочку ты видишь раз, в лучшем случае дважды в месяц. А она растет. Она набивает шишки. Она падает, а ты не рядом, чтобы подать ей руку и помочь подняться. Она плачет без тебя. Она смеется без тебя. Ты так и не научился заплетать ей косу. Теперь она сама это умеет. Но нет, ты не одинок. У тебя прекрасная жизнь, которую ты, будучи в уме и памяти выбрал себе сам. В твоей съемной квартире табун разнокалиберных тараканов. И сороконожка периодически радует своей ламбадой проползая по стене. У тебя порой дикие вечеринки с запредельно громкой музыкой и морем дешевого бухла, плещущегося через край под топот людей, имена которых ты вряд ли вспонишь утром. Да и человекообразных старых друзей у тебя навалом. Пофиг что они теперь живут черти где. У них семьи. У них миллион детей. У них работы и должности вселенской важности. Кто-то из них уже не слушает ту музыку. Кто-то уже не пьет. Кто-то не регистрируется в соц. сетях из-за свирепой ревности жены, дочки его босса. Мы теперь забываем поздравлять друг друга с днем рождения, с новым годом, мы не подъебываем друг друга первого апреля. А когда мы встречаемся, будь то встреча выпускников или просто случай, разговоры, вопросы, взгляды, интонации, жесты-одинаковые. И, знаешь, я бы понял и искренне был рад, если бы кто-то из них действительно нашел своё. Свое собственное домашнее/рабочее/бытовое/творческое счастье. Но ведь нет этого. То есть, в первые 15 минут у каждого все замечательно, но глаза почему-то на мокром месте. А уже через час-полтора, все вдруг меняется. Все как-то не так, что-то не то, все не те…Да, это все нормально. И понятно. Всегда так было и будет. Все-таки я о другом. Я о страхе. О новом страхе. О котором в 23 ты еще не подозреваешь. И это не страх смерти, он, наверное придет после 60-ти. Это страх старения. Увядания. Страх утраты надежды. Ты уже никогда не станешь лучше, здоровее, красивее чем сейчас. Твой организм отлично работавший на топриве из алкоголя и сигаретного дыма, начал давать сбои. Еще вчера ты точно знал что у тебя уйма времени. Ты точно станешь, умнее, привлекательнее, сильнее…А вместо этого ты просто стал старше. Ты все еще мальчик. И самое время крикнуть что есть мочи: мама, я не хочууу!!! И ты просыпаешься утром субботы в адской агонии. С одной мыслью. Я должен успеть! Успеть полюбить! Успеть построить! Успеть заработать! Успеть начать! Успеть закончить! Успеть спросить! Успеть сказать! Успеть обнять! И ты каждый день бежишь изо всех твоих 33-х летних сил. Спотыкаясь и падая, выпучив глаза, весь в поту и ссадинах, с пеной у рта. И ты каждый день стоишь на месте. А поезд идет. Идет без остановок. Поезд мчится вдогонку за тобой. Ты еще не слышишь стука его колес о рельсы, но ты точно знаешь, он у тебя за спиной. Никто не потянет рычаг экстренного торможения, узрев тебя на пути. И ты не сойдешь с этого пути. Он твой , глупый, тупой, бессмысленный путь в ожидании поезда, который тебя раздавит.
Да…а еще я боюсь червей. Вернее они вызывают у меня чувство непреодолимого отвращения. Но для червей, пока рановато.

Глаза. Я вижу ее. Ее лицо. И ее глаза в отражении стекла автобуса. Они смотрят на меня в таком же отражении. В ушах у меня играет Стена Пинк Флойда. Она слышит дребезжание составных частей автобуса. Слышит свое дыхание. И, хрен знает, что еще она там слышит. А я думаю о прошедшем дне. Он такой же, как вчера. И о том, что завтра будет то же самое. Но. Я отдаю себе отчет, что не каждый зимний темный вечер после работы, сквозь отражение автобусного стекла меня будет так внимательно изучать милая девушка в дубленке цвета охры. И при этом улыбаться. Мы в разных концах автобуса. И мы смотрим друг на друга. Несколько секунд. А потом, не помню, кто первый, но этот контакт прерывается. Мы больше не смотрим на нас. Но мое воображение уже рисует разные интересные картинки и сюжеты. Не знаю на ее счет, но у меня это больше походило на начало порнушного фильма, немецкого производства. Выходим мы на одной остановке. Она в переднюю дверь, я –в заднюю. Она на пару шагов опережает меня. Нас только двое на этой снежной тропинке. Она идет неспеша. Я иду за ней . нет, не подумайте ничего дурного, нам просто по пути. Я не обгоняю ее, и она не ускоряет шаг. Я слушаю тот же старый добрый Пинк Флоид, а она, не знаю, может скрип снега под нашими сапогами. Между нами расстояние в два метра и мы идем так уже минут пять. И никого кроме нас на этой тропинке. Только фонари и снежинки. Что-то должно произойти. И вот она поскальзывается на первой замерзшей луже, проглядывающей сквозь снег. Кадр замедляется, и она плавно опускается на попу, обернутую в дубленку. Она улыбается во весь рот, поднимая голову. Я остановился, вынул наушник и сказал, протягивая руку, первое, что пришло на ум: ты не ушиблась? У нее были карие глаза. И она прошедшим летом и правда гостила у родственников в Германии, так что интуиция меня не подвела.
***
Глаза. Мы сидели напротив друг друга. В столовой гастроэнтерологического отделения. За разными столами. В противоположных сторонах помещения. Смуглая кожа, светлые волосы, правильные, благородные черты лица. Я помню ее силуэт в больничном корридоре. Четко очерченные линии фигуры ростом 160 сантиметров. короткая юбка на стройных ногах а-ля Барби. Фарфоровая кружка в левой руке, ручка закрывающейся двери в больничной палате номер 8 в правой. Она была самой красивой девочкой из всех кого я видел на тот момент. Я был горд, что отхватил такую кралю. Хотя и не вполне понимал тогда, как это вышло. Обычно, за таких нужно бороться. Цветы, подарки. А я просто сказал, что она мне нравится. И что не знаю, что из этого получится, и как долго это продлиться, но я хочу попробовать. Ну и попробовал. Было ниче так… Приятнее всего с ней было выйти налюди. На нее оборачивались и парни и девушки и дяденьки и тетеньки. А потом смотрели на меня с немым вопросом, мол, с этим? Серьезно?! А я был доволен как кот, котрый стащил свежепойманную рыбу из рыбацкого улова хозяина. Ее глаза были карие. Этой рыбы. Хотя, нет, она водолей.
***
Глаза. Она заплетает косу. У нее русые волосы по пояс. Она учит нас всех информатике. Она говорит с акцентом. Не знаю точно с каким. Но к ее речи нужно привыкать. Мой друг тащится по ней. Ей нравятся его синие глаза. Он пишет стихи , играет на гитаре и поет, получает за это грамоты, поощрения и возможность иногда безнаказанно не появляться на парах. Они гуляют вместе. И вроде у них все отлично идет, хоть и неспешно, но она зачем-то зовет в гости не только его, но и меня. Наблюдая за ней в ее квартире, я понимаю, что она нравится мне тоже. Время идет, а вилка моего друга все никак не совместистся с ее розеткой. И вот мы случайно встречаемся с ней в автобусе вечером. Я еду блядствовать в общагу, а она навострила лыжи к подруге. По крайней мере, так она сказала тогда. Ее глаза были как у умирающей от голода собаки. Серые. Я не любил смотреть в них. Зато другие части тела были…ей тогда было 23. Она любила раскладывать пасьянс. И гововорила: ты мой студент, я-твой преподаватель, что же мы делаем? Глупый вопрос, но он был задан не ради ответа, а лишь для остроты ощущений. И это было острее красного доширака. Но вот прошло пол года и из морей вернулся ее любовник хирург. У которого на тот момен была еще жена и дочка. И наша с ней история еще немного побилась в конвульсиях, и, наконц, затихла навсегда.
***
Глаза. Нам обоим по 22. Мы знаем друг друга давно. Мы, даже будучи достаточно взрослыми, видели друг друга в нигляже. Так уж вышло. Но между нами ничего небыло. Последний раз мы виделись больше года тому назад. Снова автобус. Но теперь день и лето. Она узнала меня и окликнула. На ней серая серебристая лохматая кофточка и клетчатая короткая юбка. В этом наряде она напоминала Марлу Сингер, только со светлыми волосами до лопаток. Мы едем и разговариваем. Идем и разговариваем. Пьем пиво и разговариваем. Потом часами говорим по телефону. Позже она позирует мне. Позже я предлагаю ей жить вместе, на что она отвечает, что даже возьмет мою фамилию, если что. Позже мы женимся. Нашу идеальную жизнь она представляла примерно так: я не вылажу из своей художественной мастерской, а она умоляет меня впустить ее и позволить сделать для меня что-то нужное или приятное. И почему некоторым барышням для счастья обязательно нужно страдать? У нас родилась дочка. Но идеальной жизни не получилось. Толи из-за отсутствия мастерской, толи потому что мне совсем не до рисования было с моей работой, бытовыми проблемами и ленью. Так что любовная лодка разбилась о быт. Ну, и еще о кое-какие рифы и айсберги. Цвет ее глаз-серый.
***
Глаза. Десять часов вечера. Мы познакомились в одноклассниках. Она жутко милая, как мультяшка. И при этом она просто секс. Она стоит, и это секс. Она сидит и это секс. Она строит смешные рожицы, высовывает язык, оттопыривает ушки – и это секс. Наверное, если бы она ковыряла в носу и достала оттуда огромную жирную зеленую козявищу-это тоже был бы секс. Но хорошо, что она так не сделала, а то мало ли, я же впечатлительный мальчик. В общем, декорации-моя съемная однокомнатная квартира. У нее есть парень. Вылитый Бред Питт, только брюнет. Но ей в тот вечер было скучно и она поддалась на мои уговоры и приехала ко мне. Мы выпили красного вина, и я заставил ее потанцевать со мной. Перед тем как вызвать такси и уехать, она зачем-то проводит рукой по моей промежности и говорит что я совсем не в ее вкусе и что она любит своего парня и ни за что ему не изменит. Потом, на протяжении полутора лет, бабуля, живущая этажом выше, при встрече жаловалась на девочку, что громко кричит и плачет по ночам у меня в квартире. А мне приходилось все отрицать и убеждать ее что ей послышалось. Ей тогда был 21 годик. Не бабуле, а девочке. Ее газа были черными. Я никогда не знал, что в них и чего от них ждать. Но все неожиданности были приятными.
***
Глаза. Мы познакомились в курилке. Ей в тот день исполнилось 21. Очко! Как она сама тогда пошутила, выпуская дым сквозь открытый рот. Это прозвучало дико пошло и жутко нелепо. Или это только я такой испорченный, а она имела ввиду лишь карточную игру? Я тогда не нашелся, что ответить и застыл, с глупой полуулыбкой и вытаращенными глазами, смотрящими в ее не менее круглые светло карие глаза. Пауза. И тут между нами пролетает снежинка, залетевшая через открытое верхнее окно. Она визжит от восторга (снежинка, кто же еще), вскакивает на красный кожаный диван, и ловит ветер и снег руками в распахнутом окне, восклицая как она любит снег и дождь, и ветер и солнце, и Пятачка и Винни Пуха, и всех-всех-всех, и бла-бла-бла. Она визжит, кричит и прыгает. Все это выглядит так неуместно, и в то же время по-детски забавно, мило и невинно. Позже я смотрю как она самозабвенно, даже как-то обреченно танцует. И чувствую при этом смесь восхищения и жалости. Ее движения завораживают. Затем, к ней настойчиво клеится какой-то сперматозавр. Не отходит от нее почти час. Да, я засекал время. И вот она уже сидит у него на коленях в кресле рядом с барной стойкой. Но мне очень хотелось узнать ее лучше, так что ушла она со мной. Ее глазы были широко открыты. Как и она вся. ЕЕ бы беречь, защищать и любить, как маленькую принцессу, но приходилось лишь пользоваться. Мы вместе готовили борщ, и я получил от нее пару уроков вальса.
***
Глаза. Глаза. Глаза. Говорят, глаза-это зеркало души. Кто-то скажет, что глаза-это телевизор паха. Да, когда тебе интересен кто-то и ты хочешь ответной реакции, в первую очередь ты ищешь контакта глаз. Своим взглядом ты спрашиваешь или утверждаешь. В ее глазах ты ищешь ответ или просто ждешь реакцию на твое предложение. Какое предложение? Хах. Ну, вариантов много. Хотя не так, чтобы очень. Это может быть вопрос: можно к тебе прикоснуться? Или восклицание: черт, я так хочу тебя поцеловать! Или: я буду драть тебя как сидорову козу, пока не умру от обезвоживания, и мне пофиг хочешь ты этого или нет! Или: я готов жениться на тебе прямо сейчас и воспитывать с тобой наших семерых козлят! Пардон, детей.
Я вот к чему все это. Каждый из нас проживает свою уникальную, удивительную в своей неповторимости жизнь. В которой масса встреч, занятных случайностей, открытий, радостей, удовольствий. Ну и конечно, разочарований, печалей, огорчений, боли. У палки два конца. И не важно, что один из них раз в году стреляет. Шучу. Не зная горечи, не оценишь сладости, ну, вы в курсе. Столько книг, стихов, фильмов об этом-везде глаза. Столько значения им предают художники, фотографы, поэты. Даже животных мы любим, в основном, за их взгляд. Собак, к примеру. В них так много всего, в этих собачьих глазах. Нет, я все-таки о людях, конечно. Чего-то мы находим в их глазах слехвой. А чего-то никогда не увидим даже сквозь линзы телескопа Хаббл. Я вот думаю о глазах, которые я видел. И которые видели меня. Вернее о людях, из которых они смотрели на меня. Многих из них я даже вспомнить не могу. А их глаз и подавно. Хотя начало всегда было интересным и многообещающим. Но, если честно, я никогда не видел ТЕХ САМЫХ глаз. Близких. Родных. Тех, что смотрят на тебя и видят именно тебя. Не твою внешность, не твой член, не твои таланты и достижения, а тебя. Ну, знаете, как во всех этих мелодрамах. Глаза, которым незья противиться. Сопротивление бесполезно и бессмысленно. От которых не ждешь подвоха. Глаза, глядя в которые, тебе тепло, светло и уютно. Глаза, в которых ты дома. Я пока не видел таких глаз. Так что, я по праву могу считаться бездомным. Без определенного места жительства. И я каждый день заглядываю в новые глаза в поисках своего уголка. И каждый день на меня из этих глаз смотрят такие же бомжи, как и я. И совсем не важно, в который раз уже замужем эти глаза и сколько у них детей. Всем чего-то не хватает. Каждый все еще сирота и одиночка. Хотя, вернемся на грешную землю. Все-таки первым делом я смотрю совсем не в глаза. Больше всего мой взгдяд ласкают сладкие молоденькие попки и прочие анатомические достопримечательности. Может в этом и проблема, скажет кто-то. А может проблемы вообще нет? Может это просто выдумка? Знаете, что-то вроде нынешней моды на бороды и обтягивающие штанишки. Может это просто иллюзия и не стоит заморачиваться? Может моногамия вовсе не заложена в человеческой природе, и быть в вечном поиске нового и лучшего и есть смысл жизни и эволюции? Как говорится, нет предела совершенству. Ну, чтож, пожалуй, это отличный повод! Так выпьем же за совешенство, господа! До дна!