Пара слов про суицид

Я редко отписываюсь в темах про самоубийство. Может быть, я чувствую повышенную ответственность, когда речь заходит об этом. Как известно, слово может быть страшнее пистолета. Мнения есть разные. Часто слышу вопрос: «Имеет ли человек право убить себя?» Я думаю, что постановка вопроса неверна. Само понятие «право» чисто выдуманное, искусственное. Только про него можно говорить очень долго. Вопрос в том, что мы чувствуем, когда думаем о самоубийцах? Что чувствуют люди, когда близкий или знакомый человек уходит из жизни? Опыт у всех разный, разные у всех мнения о самоубийцах и тех, кто раздумывает убить себя. Это сложная тема, я обычно призываю не вещать ярлыки и не делать поспешных суждений. Самоубийство — это слабость? Иногда да. Хотя мы можем вкладывать разный смысл в понятие «слабость». А иногда и проявление силы. Хотя силы в чем? И так далее. Факт — люди убивают себя. Очень много людей убивает себя. И если кто-то хочет ответить себе на вопрос, почему они это делают, то ему придется отбросить некоторые предубеждения и открыться познанию сторон реальности, которые он, возможно, предпочел бы скрыть от своего взора. Я написал это потому, что довольно часто, чтобы счесть это за правило, видел, как люди проявляют почти агрессию, когда затрагивается эта тема.

Написано много. Любой желающий может найти литературу. У меня была знакомая — суицидолог. Нет, ничего интересного я от нее не узнал, просто вспомнилась. Пример человека, выбравшего направление, совершенно ему не подходящее. Помню, как она рассказывала про девочку-суицидницу, с которой пыталась работать. Рассказывала, как ей было ее жалко. Из психологии эта моя знакомая позже вообще ушла. Есть знакомая, лучшая подруга которой покончила с собой. Ранним утром выбросилась с балкона четырнадцатого этажа. У нее был блог, в котором она выкладывала свои рисунки. Кому интересно, могу через ЛС отправить ее последний рисунок, который мне очень нравится, рисунок, который она сделала незадолго до смерти — «Отчаяние творца». Я тщательно читал ее блог и ее посты на художественных форумах. В одном из них, где отписывались участники конкурса, она как-то написала, что надеется закончить работу, но до того времени может не дожить. Она планировала. В своем дневнике начала серию записей, в которых вела обратный отсчет дней. Сортировала работы, наводила что-то вроде порядка. Никто не воспринимал всерьез ее намерения. Да она и не демонстрировала их явно. Она нигде не писала, что собирается убить себя. Писала только, что умрет. Читатели блога понимали это как иносказание. Я думаю, это пример самоубийства, которое невозможно остановить, как невозможно остановить сорвавшийся с тормозов поезд. Это гибель человека. Можно только посочувствовать всем, кто ее знал. Моя знакомая, потерявшая подругу, пережила это тяжело.

Я не согласен с тем, кто винит в чем-то самоубийц. Смерть человека это трагедия, трагедия для тех, кому он не был безразличен. А сам человек — он ведь расстался с жизнью. Я думаю, когда человек говорит, что вот этот самоубийца такой вот ужасный человек, эгоист и так далее, то он говорит это больше самому себе, как бы огораживая себя самого от мыслей о самоубийстве. Иногда я слышу презрение, типа «люди из кожи вон лезут, трудятся, борются с трудностями, а этот захотел легко отделаться!» Как бы там ни было, повторюсь, что тема сложная. Если человек выражает склонность к суициду, это означает, что он в такой же опасности, как в случае смертельной болезни или угрозы со чьей-то стороны. И пытаться помочь или пройти мимо — это уж наверное личное дело каждого. Тонкость в том, что когда дело касается самоубийства, вовлеченные чувствуют себя виноватыми в большей степени, нежели если бы человека убила болезнь или тромб. Может быть, поэтому я сам опасаюсь ввязываться в разговоры с людьми, склонными к суициду. Умрет человек, а потом сиди и думай, не сказал ли чего не так… Но на самом деле, наши слова всегда так или иначе воздействуют на других людей, и мы не можем предсказать последствия.

Что касается меня, то можно процитировать Тёму: «Конечно я думал о самоубийстве, как всякий нормальный человек». Особо нормальным я себя, конечно, не считаю, а о смерти думаю с тринадцати лет. Попыток не было. Занятный момент: в тринадцать лет я написал рассказ, который был про самоубийство, этот рассказ произвел большое впечатление на моего друга, который впоследствии говорил, что это одна из причин, побудивших его изучать психологию. Не могу ничего утверждать, но, по ощущениям, принципиальная возможность, что я могу это сделать в существует. Я с натяжкой собираю свое разломанное «Я», концентрируюсь на тех вещах в жизни, что представляют для меня ценность, выработал "опорные точки", но насколько они прочны покажет время. Просто всегда держу открытой такую возможность — я могу уйти.