первым же эшелоном нас отправят на север

...
Вспоротые лепестки детских животов закрываются, орет невидимая баба из воздуха. Просьба пристегнуть ремни и соблюдать осторожность в суждениях.
Сжав зубы до хруста, я протискиваюсь сквозь толпу.
Передо мной возникает чья-то небритая ухмыляющаяся рожа и язвительно оповещает: Был флаг, и нету флага.
Не говоря ни слова, я сплевываю в рожу розовую кашицу из-под языка и снова сжимаю зубы.
Сегодня толкучка больше, чем обычно. У всех праздник. Неоновые вывески уже начали свою вакханалию цвета, и смотреть по сторонам мучительно больно - свет режет глаза.
Восемь, пять, четыре, сгорбленная фигура на паперти громко рыдает в ладони, восемь, пять, четыре...
- Успокойся, Аристарх, - бросаю я ему. - Ты не осилишь даже повеситься.
Фигура рыдает еще интенсивнее.
Наконец я штопором вкручиваю свое тело в пропахшую плесенью маршрутку с ненавистной попсой и тучными бабками на сидениях. Рядом оказывается Максим. Он прослеживает мой взгляд на мелкого детеныша на руках у своей мамаши, источающего децибелы.
Саблезубый иксигрек, выносит вердикт Максим. Голову ему скрутить бы ночью...
Я не спорю. Ему виднее.
На остановке я выхожу один. Уже новый голос разносится в воздухе. Тот очевидно принадлежал страшной, недовольной жизнью хамке, этот - бесцветный и тусклый, словно механический. Мне это нравится.
Это ненаписанные письма друзьям себе, уточняет он. Никто не обещал, что вас не съедят.
Я верю ему, искренне верю - и правда, таких обещаний я ни разу не слышал. Поклонившись в пояс голосу, я спешу дальше. Мимо парка, в котором выложенная камнями надпись напоминает, что Россия - наше отечество и что смерть неизбежна. Мимо высотных зданий, на первых этажах которых - различные мелкие конторы вроде ООО "Сансара", "общество 'Память'" или кооператив "Озеро". Снова продавливаясь сквозь бесчисленное множество мнимых и комплексных людей, придерживая рукой пустой рюкзак - все ниже по шахте существования.
Походя бросаю в шапку уличному музыканту отвертку со следами крови, в благодарность за хорошую игру и душевные песни.
И это говно с меня даже тропическим ливнем не смоет, осознаю вдруг. Голос все так же преследует меня до самого дома, из уст то одного человека, то другого, то невидимых баб, сидящих в репродукторах на стенах.
Я никогда не смогу к нему привыкнуть - или уже давно привык.
...