Хикикомори

  
В Японии термин применяется с 1970-х годов. Японская наука считает, что «хикикомори» — феномен исключительно японский, хотя иногда указывают на зарождение аналогичных явлений и в других зажиточных странах конфуцианской культуры: в Южной Корее, на Тайване. Все эти страны уже давно отличаются очень большой плотностью населения, так что вполне может быть, что хикикоморство — одна из аномалий поведения, возникающих вследствие перенаселенности.
На самом деле же явление давно и повсеместно встречается в более-менее развитых странах, рассматривается это дело как частные варианты депрессий, социо-, агорафобий или подвиды шизофрений. Японцы же, во-первых, уверены в своей богоизбранности, во-вторых, первые придумали отдельный термин, чтобы иностранцы думали, что в Японии дураков нет, а все ходят в очочках, с микроскопами, и клепают роботов в гаражах.
В Рунете укоренилась интерпретация, по которой «хикки» считают любого человека, страдающего социофобией, не имеющего друзей, испытывающего серьёзные сложности в общении с окружающими. Русский хикки может иметь желание как можно реже выходить из дома, но куда реже имеет такую возможность — хотя бы вследствие необходимости зарабатывать на жизнь.

В отличие от японских хикки, скованных агорафобией, хикки в России способны жить самостоятельно, но предпочитают затворничество вследствие неизбежных конфликтов с реальной жизнью. По тем же причинам даже владея приличными внешними данными хикки избегают контактов с представителями противополжного пола.  Одним из основных принципов хикки является отказ от самореализации через социальное функционирование, а также вынесение себя из системы быдлоценностей.

Вопреки распространенному мнению о том, что чистых хикки в России быть не может, ввиду отличной экономической обстановки в этой стране от японской, оказывается, что может. Причем это касается не только семей среднего достатка из крупных городов, достигших относительного благополучия и могущих себе позволить содержать хикки-паразита, но даже и наименее обеспеченных слоев населения. Более того, в наших реалиях, чем беднее слой, тем выше вероятность появления хикки в семье — в отличие от Японии, наши (постсовковые, не только российские) более-менее обеспеченные классы в состоянии привлечь необщительного отрока к труду благодаря связям в обществе. Беднота же, будучи сами лузерами в нынешней системе ценностей, имеет возможность оперировать исключительно морально-идеологическими стимулами, которые не может подкрепить собственным примером.

Если кому-то это кажется малореальным представьте себе мать-одиночку с единственным сыном, который в свои 25 начал вести подобный образ жизни; вполне реальна ситуация, когда она, смирившись, начинает содержать его на свою мизерную зарплату или пенсию, ибо «ведь ничего не поделаешь».

В конце концов, если подумать, содержание хиккикомори не требует уж очень больших затрат, уж во всяком случае, гораздо меньше, чем содержание «нормального» социальноактивного иждивенца. И это не говоря уж о том, что современные отшельники в отличие от своих предшественников имеют возможность вполне нормально зарабатывать с помощью сети.