Дневник

Одна страничка из моего дневника...
Это мой мир. Или. Это мой мир? А может. Это мой мир!!!???
Страшно стало жить, хотя, скорее существовать. Маленькая кухня на которой я пью пакетированный чай глядя на проходящих внизу людей, сподвигла меня на размышления. Мои мысли разбрасаны, нервное напряжение не прошло даже к ночи. Опять не спать и думать, думать! Я не сплю нормально уже месяц, вырвая у морфея пару часов для сна, чтобы совсем не сойти с ума. Ито засыпает моё тело, мозг же постоянно работает, что-то прокручивает, взвешивает, сортирует, ищет выход.
Внезапно вспомнилась моя кухня детства, такая же маленькая, но очень тёплая и уютная, и мама пекущая пирожки. Вот она закрыла духовку, вытерла мучной рукой лицо, оставив на щеке белую полоску и счастливо улыбнулась мне. Подошла, потрепала меня по голове и шлёпнула полотенцем по спине: "А ну-ка, быстро делать уроки!" Я, заливаясь смехом, убегаю в комнату, а чуть позже сижу за столом и запихивая сладкие пирожки с творогом в рот, запиваю его вкусно пахнущим цейлонским чаем, который мама заваривала в высоком фарфоровом чайнике.
Я улыбаюсь, закутываюсь плотнее в махровую пижаму и на мгновение выбываю из реальности.
Внезапный звук машинного клаксона выдёргивает меня из приятных воспоминаний. Я в раздражении выплёскиваю в раковину остывший и вдруг в одно мгновение ставший таким не вкусным, чай. И снова мысли бурным потоком врываются в мою голову, сметая на своём пути, тот, детский плот моего счастливого острова детства.
Включаю планшет, устало закуриваю сигарету, захожу в новостную ленту контакта и просматриваю сообщения людей. Кто-то пропал, кто-то собирает деньги на оперцию, потерялся щенок, вот выложенное фото с места трагедии - кровь, изуродованное тело, несколько очевидцев. Читаю комментарии и вот тут начинает просыпаться ужас от осознания того, на сколько изменился наш мир. Как могут люди, ТАКОЕ, писать! А люди ли это вообще? Нет больше сострадания, милосердия, взаимовыручки, осталась лишь серая биомасса живущая по своим, только им понятным законам. Одиночкам, которые плачут над фильмом Хатико тут больше нет места. Их беззвучно кричащие рты, широко распахнутые слезящие глаза и бессильные взмахи руками призывающие помочь, уже никому не нужны и не интересны.
Откуда в вас это, люди?
В тяжёлые годы войны было исключено, чтобы при виде раненого пройти мимо. Помогали, тащили на себе, подвозили. Можно сослаться на то, что была война, сейчас мирное время. Но не вежен период времени, важен человек с его отношением к окружающей его действительности.
И после войны самые добрые, самые горячие чувства взаимопомощи, взаимообязанности сохранялись. Люди делились всем. Тысячи детей, оставшихся без родителей, были усыновлены и удочерены.
Но вот беда – все чаще мы видим в современной жизни совсем другое. Около 500 тыс. брошенных детей при живых родителях – результат жестокости и эгоизма. Человек считает возможным пройти мимо упавшего, пострадавшего, лежащего на земле.
К сожалению сострадание и милосердие уже давно начало умирать.
Во времена раскулачивания, в тяжкие годы массовых репрессий никому не позволяли оказывать помощь семьям пострадавших, нельзя было приютить детей арестованных, сосланных. Людей заставляли высказывать одобрение смертным приговорам. Даже сочувствие невинно арестованным запрещалось. Чувства, подобные милосердию, рассматривались как подозрительные, а то и преступные.
Милосердие, действительно, могло мешать беззаконию, жестокости, оно мешало сажать, оговаривать, нарушать законность, избивать, уничтожать.
Зародыш жестокости бывает таким микроскопичным, что его подчас очень трудно разглядеть.
Термин «милосердие» непопулярен сегодня. «Сестра милосердия» , «брат милосердия» в словаре даны как устаревшие сочетания слов. Сострадание всегда находится рядом с жалостью. Жалость и сострадание не могут жить друг без друга.
В словаре Даля об этом чувстве сказано так: "Сострадать - значит страдать вместе". А каждый ли из нас готов страдать? Всякий ли готов пропустить через себя боль другого человека? Не проще ли отгородиться, отвернуться, пройти мимо, чем терпеть боль, понять, чувствовать как скукоживается твоя душа от чужого горя. Да, это больно! Да, ты жертвуешь своей силой, счастьем, здоровьем, когда сочувствуешь, соприкасаешься с чужим горем, бедой. НО, человек когда сострадает, помогает или как-то ещё принимает участие в жизни другого человека, сам лечит свою душу, становится лучше, чище.
Многие люди не принимают участия в жизни больного или нуждающего человека по причине суеверия или страха, им очень страшно общаться с больными людьми, помогать им, потому что боятся сами оказаться такими же.
Наш мир болен и ему нужно заново учиться любить и сострадать друг другу...

Осень. Наверно это просто осень. Устала, очень. Всё надоело. Сегодня поняла, что так жить больше не могу, не хочу. Пресные дни, сменяющие друг друга. Уснула, встала, домашние дела, бытовуха, работа и снова спать. Следующий день похож на вчера, позавчера и так уже на протяжении многих лет. День сурка, который длится уже столько лет. Глянцевая действительность телевизора вгоняет в тоску. Зависть от осознания того, что никогда, у меня не будет и 0,00001 части исполнения моих желаний. Зависть от того, что я одна из серой массы неудачниц, домохозяек, еле сводящих концы с концами. Носящих хлам и едящих пищевой хлам, рассчитанный на самые низшие слои общества.
Я не была в отпуске 15 лет, никуда не ездила, ничего не видела, кроме своего убогого грязного, серого города. Я хочу к морю! Я хочу лежать на песке, слушать шум волн и щуриться от солнца. Обломись, забудь, это не для тебя....шепчет внутренний голос. Впрягайся в телегу и тащи свой ВОЗ бытового дерьма, продолжает вещать гнусавое внутреннее чмо. Затем начинает мерзко хихикать и удовлетворённо причмокивает ублюдошными губами, когда мои глаза наполняются слезами безысходности.
Моя внутренняя сущность мертва, уже много лет. Сдохшая, высушенная мумия с потухшими глазами, без желаний и чувств... Только душа ещё трепещет, заключенная в стареющее человеческое тело, ждёт когда прекратятся эти муки. Ещё несколько лет, и муж уйдёт к более молодой тётке или будет просто изменять, в погоне за своей молодостью, дети создадут свои семьи. Останется только больная беззубая старость, беспощадно стирающая воспоминание в старческом моразме. Если повезёт, сдохну в доме престарелых, если нет, фиг знает где я буду. На съемной квартире наверно, нет, скорее комнате, снятой "заботливыми" детьми где нибудь на окраине города, так как там дешевле. А и правда, что мне нужно будет в старости? Ничего, уже ничего. Будет присутствовать только одна мысль, когда же наконец то закончятся все эти бессмысленные потуги, под названием жизнь. Но радостный миг под названием смерть, будет потом. Мне плохо и больно сейчас...